Деньщикова Пелагея Илларионовна
1932 г.
Информация предоставлена:
Семякина Ева Михайловна
Брянская область, Унеча
Моя прабабушка Деньщикова Пелагея Илларионовна родилась 10 августа 1932 года в обычной семье в деревне Старые Ивайтёнки Унечского района.
До лета 1941 года вместе со старшим братом она посещала начальную школу, помогала по хозяйству матери, заботилась о младшем брате, пока родители трудились в колхозе. В выходные рядом с местным домом культуры жители устраивали танцы и посиделки. Иногда им показывали чёрно-белые фильмы. На столбе висел громкоговоритель, и именно из него в то самое воскресенье 1941 года моя прабабушка вместе с остальными вместо привычной музыки услышали сообщение о начавшейся войне. И уже в августе 1941 после своего девятилетия прабабушка знала, что такое война не понаслышке. Отец прабабушки ушёл на фронт в возрасте 35 лет, оставив дома жену и троих детей, а, когда вернулся обратно, то в доме его ждала лишь единственная уцелевшая в болезнях, обстрелах и голоде дочка – моя прабабушка.
Её деревня расположена вдоль нынешней Брянской трассы, поэтом немцы расселились почти в каждом местном доме. Танки стояли на улице и в огородах. Немцы устраивали сборища в местной церкви, забирали еду, но по воспоминаниям прабабушки не все среди них были жестокие. Один из них жил в их доме, а семье разрешил жить в бане, иногда угощал детей солёным печеньем, я так понимаю, крекереми. По началу они боялись пробовать, думали, что это отрава, но, когда немец съел 1 штуку, дети поняли, что это безопасно. Он рассмеялся и отдал им всю упаковку. Потом достал из кармана маленькие фотографии девочек в красивых платьях, показал им и сказал, что это его «киндеры» (дети).
Семью моей прабабушки спасало и то, что у них было две коровы. Один немец пил молоко прямо из ведра, проливая драгоценные капли мимо. Летом ещё было много ягод и яблок в местном саду, щавель рос повсюду. Этим и спасались от голода. В первую военную зиму прабабушка вместе с многими заболела тифом. Их всех собрали в здании старой школы, спали они где придётся. Мальчиков и девочек постригли налысо, давали пить какие-то горькие порошки, от которых очень сильно чесалась сыпь на коже. Ей удалось выжить. В спокойное время дети обучались, используя для записей примеров листья клёна, выписывая на них аккуратно что-либо. А на тонкой белой коре берёзы писали, используя яркий сок красной свеклы. Во время обстрелов с неба все бежали в большой, расположенный в огороде погреб. Иногда, боясь выйти, в нём приходилось ночевать. Без света, в сырости, среди пищащих мышей и остатков полугнилой картошки.
Ещё она вспоминала момент, когда смерть обошла её стороной. Местный деревенский полицай выдал немцам информацию о тех жителях, чьи родители были коммунистами или партизанами. Несколько десятков взрослых и детей посадили на телегу и отправили в лагерь в Унечу, некоторые были вынуждены идти пешком. Была слякоть и грязь. Добравшись до Унечи к вечеру прабабушка ужаснулась количеством мёртвых людей. Через переводчика полицай сообщил, что привёз детей коммунистов. Документы, доказывающие то, что отец прабабушки был коммунистом, вместе с некоторыми другими ценными вещами были заложены в небольшом ящике в огороде за домом, но все же в деревне знали, кто партийный, а кто нет.
Так, по воспоминаниям того страшного холодного дня немец был пьян и в хорошем настроении, поэтому приказал выйти из строя каждого третьего.
Прабабушка по счастливой случайности оказалась в их числе. Уже отвернувшись и обняв дрожащую рядом девочку помладше, прабабушка с ней побрели домой пешком. Это около 35 км по слякоти. Остальных погнали в сторону длинного сарая и больше их не видели. По словам, дома уже не ждали её возращения.
Братьев и мать прабабушка потеряла чуть позже. Было лето, соседи прибежали и сообщили, что по дороге ведут большую толпу пленных немцев и предложили пойти посмотреть. Дома заниматься было особо нечем и прабабушка вместе с мамой и младшим братом отправились через огороды к дороге, ведущей в сторону Унечи. Собралось много зевак. Русские солдаты сопровождали толпу пленных немцев. Женщины ругали их и бросали чем попадётся. В небе показались самолёты и через некоторое время посыпалась очередь пуль. Мама прабабушки крикнула ей, чтобы она бежала к высоким деревьям, а самой пришлось догонять испугавшегося брата. Паника, все разбежались кто куда. Самолёты быстро улетели. Прабабушка сидела, обняв дерево, и искала глазами маму и брата. Пули настигли их обоих и ещё нескольких человек из толпы зевак и пленных. Брат погиб сразу, а маму не успели довезти до местного фельдшера. Вот к чему привело опасное любопытство.
Прабабушке со старшим братом пришлось перейти жить к своей тёте, жившей на другом краю деревни. Несколько месяцев спустя она лишилась и его. Где-то брат нашёл мину и притащил её домой. Неправильное обращение с боеприпасом привело к тому, что он взорвался на печке и погиб. Вот так в 11 лет она осталась с тётушкой и её детьми. Вести от отца приходили редко, и получав очередное письмо, никто не был уверен, что он всё ещё был жив. Вскоре стало немного легче, так как осенью 1943 года Унечский район уже освободили и жизнь стала постепенно налаживаться. Прабабушка помогала работать в поле, начала учиться в восстановленной школе и ждала окончания войны. Отец вернулся спустя 2 месяца после Победы.
